Связь умерла? с общением

Сказать «Я занимаюсь общением» — это все равно, что сказать «Я ем». Это очевидная вещь.

Я читаю, смотрю, наблюдаю и слышу, как многие мои коллеги жалуются: связь мертва, интернет убивает все. Кризис в издательском деле и полиграфии очевиден уже давно. Я слышу и вижу полиграфистов, которые называют себя «экспертами по коммуникациям», потому что говорить, что они типографии, — это все равно, что называть себя производителями и продавцами льда, когда морозильная камера существует не менее 50 лет. Я вижу фотографов, изобретающих профессию «дизайнера-верстателя» или веб-дизайнера, веб-дизайнеров, которые импровизируют как фотографы, художников комиксов, которые предлагают себя в качестве рекламщиков, и рекламодателей, которые предлагают себя в качестве онлайн-гадателей.

«Я занимаюсь общением», «Я занимаюсь общением», «Я коммуникатор»… Общение…. Общение и еще раз общение….

Кажется, это стало своего рода мантрой. Тот, кто не общается и общается, разорен. Я до сих пор помню, как в беседе с другом-фотографом, который, в свою очередь, тесно сотрудничает с типографией, специализирующейся на цифровой печати, он с гордостью рассказал мне, как его коллеги-принтеры «справились с общением» и как таковые, к сожалению, все еще представлены публике. И ущерб уже нанесен. Конечно, клиент вряд ли осознает, кто перед ним. Когда я спросил, слышали ли они когда-нибудь что-нибудь хотя бы издалека, с точки зрения прагматики общения я увидел, что за мной наблюдают почти как за зеленым существом, наполовину артишоком, наполовину человеком, который бормочет непристойности на языке, которого я никогда не слышал. Школа Пало-Альто и принципы метакоммуникации казались кощунственными эпитетами, подлежащими осуждению на трибунале Святой Инквизиции. Но даже Котлера, я не знаю, чтобы его сожгли на костре, как нового Джордано Бруно, наоборот...

Несомненно то, что если утверждение о том, что упомянутый выше типограф занимается коммуникацией, верно, то мой кот — гений, а Гавино Санна — эксперт в «красивом письме» в графологическом смысле этого слова. Или мы можем повернуть это по-другому и сказать, что все мы, к лучшему или к худшему, имеем дело с общением только потому, что общаемся. Мы говорим, пишем, двигаемся, жестикулируем, поем, рисуем... Все, что мы делаем, о чем-то сообщает, даже то, что мы не делаем и не говорим, даже все, что мы делаем неосознанно и неосознанно, что-то сообщает. «Вы не можете не общаться», — сказал Вацлавик.

Сказать «Я занимаюсь общением» — это все равно, что сказать «Я ем». Это очевидно.
Потому что если ты не ешь - ты умрешь от голода, если ты не общаешься - ты действительно мертв!

По этой причине общение не умерло! Есть и будет всегда! Он просто развивается, совершенствуется, использует новые технологии, новые интерфейсы, вводит новые парадигмы, трансформируется. Но мы всегда общаемся. Делаете ли вы это по телефону, через книгу, по телевизору, через брошюру, письмо или в социальной сети, вы всегда «общаетесь» ей-богу! Вот почему каждый раз, когда я слышу, как какой-то коллега говорит, что коммуникация мертва, мне кажется, что он со своими аргументами мертв!

Но тут все усложняется и фотограф садится на мель, сталкиваясь с первыми трудностями: когда общение становится направленным на что-то. Когда вы спрашиваете типографа о содержании, когда он вынужден модулировать сообщение для определенной цели, возможно, запланированной заранее. И вот, дорогая! Тогда во всем виноват Интернет, и социальные сети превращаются в своего рода черную дыру, которая пожирает детей и путешествует по гиперпространству на метле. Таким образом, Сет Годин становится персонажем-мефистофелем из саги ужасов, который гоняется за покупателями на спине своей фиолетовой коровы. Связь в любом случае мертва.